У поселк N-ского

Автор: Неизвестен

У посёлка N-ского на опушке леса  
есть могилка детская 
А над той могилкою всю веcну и лето  
Белая березонька шелестит листвой. 
К ней тропинка узкая через поле вьется .  
На пути протоптанном не растет трава. 
Уж давно сердечко детское не бьется,  
но в народной памяти девочка жива. 
Лето 41-го все дышало зноем –  
от травы и засухи травы полегли. 
Где-то там на западе полыхала бойня  
на сторонку милую вражьи орды шли. 
Церкви христианские день и ночь молилися,  
от молитв стенаючи колебалась твердь. 
А над Белоруссией черной стаей вилися  
самолеты вражьи сея боль и смерть. 
Так в одном собрании шло служенье Богу –  
Церковь, преклоненная пред Христом была, 
Возносила тяжкую к небесам тревогу  
за судьбу отечества боль в сердцах легла. 
В Церкви как обычно все: проповеди братьев,  
старенькая кафедра, скамьи и цветы. 
Со стены картина «Господа распятье»,  
как напоминание смотрит с высоты. 
Где-то за околицей прогремели взрывы,  
били автоматами, пулемет стучал. 
Танки с черноЙ свастикой приползли с надрывом  
и чужой на улице голос зазвучал. 
В дом, где шло, собрание дверь резко распахнулась,  
в касках с автоматами солдаты ворвались. 
Офицер к собравшимся ломано, но веско  
молвил не двусмысленно: хочет, кто молись. 
Церковь им ответила гробовым молчаньем.  
И тогда картину со стены сорвав, 
бросил ее под ноги и как испытание  
на картину Господа плюнуть приказал. 
И кто на Распятье плюнет может сразу выйти,  
остальных немедленно тут же расстрелять. 
И тогда послышалось – это ж не Спаситель, 
а дело человеческих рук дело так сказать. 
И пошла убогая та душа к порогу  
и плевок увесистый осквернил Христа. 
Расступились враги, дав ему дорогу,  
а в их глазах презрения огонек сверкал. 
А за ним цепочкою потянулись люди,  
создавая очередь и толпясь в дверях. 
Сколько покалеченных и израненных судеб  
годы, проходившие в Дом молитвы зря. 
Как осиротевшая не большою кучкою,  
сбившись, в круг пресвитера горстка христиан 
Наблюдала с ужасом как одни из лучших  
в прошлом добрых, ласковых поспешно шли к дверям. 
Вдруг, толкая очередь, к брошенной картине  
подбежала девочка лет шести в слезах 
Подхватила на руки Божию святыню  
от плевков утерла и забыв свой страх: 
«Иисус, родименький даже в твоем Доме  
все Тебя ругают и в лицо плюют» 
И тихонько плакала, в своем детском стоне  
стон Иисуса слышался Буд – то Его бьют 
Ей ответил коротко выстрел пистолета.  
Жизнь, еще не жившую в сердце оборвав 
И тогда тихонько, словно кровь завета –  
алой по распятию ручеек бежал. 
Мать к дочурке бросилась –  
«Доченька, родимая, что же тут твориться» - 
крикнула сквозь плач 
Пистолет, дымившийся в кобуру впихая,  
вздрогнул в сердце каменном даже и палач. 
Люд, в оцепенении страхом объятый,  
смотрит на убитую девочку в дверях. 
И ушли, понурившись, грубые солдаты  
никого из Церкви так не расстреляв. 
 
Братья, ,сестры милые, посмотри сегодня  
на то состояние в том в каком мы есть 
Может приугасла сила в нас Господняя  
и светильник наш перестал гореть. 
Что мы будем делать время испытаний,  
когда выбор веры будет стоить жизнь. 
Когда выбор веры будет стоить жизнь,  
когда нужно будет претерпеть страданья  
иль отдать именье, что имеем мы.  
 
Нам бы так хотелось, чтоб все верны были,  
чтобы все Иисусу сразу отдали 
Но кому мы сердцем верно отслужили Богу,  
иль именью, иль себе самим.